В джунглях Москвы. Роман - Пётр Фёдорович Алёшкин

Палубин подошел к спящей девочке, чмокнул ее в щеку и обернулся к жене, обнял ее, ласково провел рукой по животу.

– Наследник там… Заживем мы с тобой скоро, Ирочка!.. Я тебя обрадовать хочу. Завтра я пишу заявление на расчет. Ухожу из цеха.

– Куда?

– Пойду официантом… в ресторан! – Роман произнес это гордо, глядя на Иру, ожидая от нее пусть не восторга, но радости.

– Ты серьезно? – спросила она нахмурившись.

– Ну да!

– Ты на заводе зарплатой недоволен был, а знаешь, какова ставка у официанта?

– У бармена ставка еще меньше, а ты знаешь хоть одного бармена без машины?

– Я ни с одним барменом не знакома – ни с машиной, ни без машины и знакомиться не хочу, – сердито сказала Ира и дальше заговорила, повышая голос. – Если бы тебе нравилась работа официанта, я бы слова не сказала – иди, работай! А ты заранее надеешься народ грабить! Ты думаешь вообще-то, куда тебя дорожка эта приведет?.. Житью барменов он позавидовал… Да пусть они хоть на трех машинах катаются! Лучше на хлебе и воде сидеть, чем такой жизнью жить.

– Тише ты! Соню разбудишь! – шепотом остановил ее Роман. – Честный народ по ресторанам не ходит… Ты часто по ресторанам разгуливаешь?

– Бывала. И я бывала!

– Раз в год, если не реже. Таких за версту видно… А ворюгу и облегчить не грех! Тем более я иду в такой ресторан, где вся нечисть собирается… Туда простому не попасть.

– Тебе не стыдно слова такие говорить, а? Или в тебе хмель высказывается? Море сейчас по колено, да?

– Ирочка. Милая! – обнял Роман жену, прижал ее голову к своей груди, гладил по волосам. – Жизнь сейчас такая, или лежи в грязи, или… И надо принимать ее такой, как она есть, и жить по ее законам… Я одену тебя, как куколку… Соня у нас красавица. Приоденем ее, как ту, помнишь, сегодня, в джинсиках? Любоваться все встречные будут… А ты какая красавица будешь в фирменной одежде…

– Дурачок!.. Официант! – смеялась Ира. – Завтра прохмелеешь, стыдно будет.

6

У Гали не выходил из головы разговор за столом у Маркиных. И в понедельник после работы, когда Егоркин с Маркиным отправились во второй сборочный к знакомому посмотреть – нельзя ли что придумать, чтобы облегчить там работу, Галя пошла в ЖЭК того района, где они жили на квартире. Ей повезло: техник там был нужен. Галя сидела с главным инженером Ниной Михайловной минут двадцать, выспрашивали друг у друга, пытались понять – одна, что за работа ее ожидает, другая, что за человек приходит к ним? Нина Михайловна понравилась Гале. Чувствовалось, что главный инженер женщина с хваткой, деловая. Поверилось, что обещания ее не пустые слова, а обещала она квартиру служебную в течение года, если у мужа будет постоянная прописка. А если он будет прописан в Москве по лимиту, то жилплощадь будут давать только на одну Галю, поэтому рассчитывать она может только на комнату. И все это будет, конечно, если Галя покажет себя хорошим работником.

Вечером у Гали с Егоркиным долгий разговор был. Егоркин не хотел, чтобы она уходила с завода, не хотел, чтобы жертвовала собой ради него, но Галя убедила, сказав, что работа в ЖЭКе будет интеллигентная, что техниками там люди с высшим образованием, а ее со средним берут.

Начальник цеха выслушал Галю и подписал заявление на расчет без отработки, она получила обходной лист. Вместе с ней собирал подписи Роман Палубин. Он уходил в официанты.

Егоркин торопился домой. Шел снег. Крупные мокрые хлопья падали на асфальт, таяли, образовывали жидкую кашицу, которую перемешивали сотни ног рабочих. В автобусы входили, как в церковь, снимали шапки, отряхивали снег. Иван на снег внимание не обращал, думал о Гале. Хотелось поскорей узнать, как ей работалось в первый день?

– Ну, как? – ворвался он в комнату.

– Ой, расскажу все… Я тебя ждала! Не раздевайся. Поедем к нашим… Мама звонила – зовет. Тоже, наверно, хочет подробней узнать…

– А ужинать?

– Там и поужинаем. Все не готовить, – засмеялась Галя. – Надо нам подольститься к ним… Мама вроде готова прописать тебя, а то ведь так нам квартиру не дадут! А папа всегда был готов!.. Его что-то в школу вызвали… Наташка вроде натворила что. Сейчас узнаем… Мать говорит, она марксизмом увлекалась в последнее время… Маркса, Ленина читает днем и ночью…

– Да! – удивился Иван.

Галя, рассказывая, одевалась, а Егоркин стоял, ожидая ее. Она натянула куртку, сапоги, зонтик взяла, и они вышли на лестничную площадку, лифт вызвали.

– Я уж давно Маркса у нее на столе видела, думала, на урок задали, а у них в классе, оказывается, целая группа марксистов. Новыми интеллигентами себя называют… Целью жизни своей поставили построение коммунизма по Марксу – Ленину, очищение нашей страны от скверны новой буржуазии! Говорят, что власть реальная на местах в руках новой буржуазии. Так они называют торгашей, спекулянтов, взяточников, занимающих высокие посты…

– Ну, дают!

– Они даже собираться стали, вместе читать Ленина и Маркса, обсуждать их слова и выводы, и все к нашей жизни применяют! Мать боится – не дообсуждаются ли они? Не из-за этого ли отца в школу вызвали?

Потом Галя стала рассказывать, как у нее прошел первый день на новом месте.

– Привела меня Нина Михайловна в технический кабинет, а там народу полно, шум, крик… Две бабы ругаются, матом друг друга кроют. Как попало кроют!.. Ну, думаю, влипла, как же тут работать? Ой-ей-ей!

– А ты говорила – интеллигентные люди, – напомнил расстроено Егоркин.

Подошел лифт, распахнул двери. Они вошли.

– Ты погоди… Я о техниках говорила… А по понедельникам в ЖЭКе дворники, рабочие по дому собираются. Дворниками люди разные: и старики, и девчонки, такие, как я, и даже художник один, молодой парень, а рабочие по дому одни женщины. Все, видно, неустроенные, с судьбами изломанными, и пьяницы, вижу, среди них есть! Две такие и ругались, когда я вошла. У одной муж когда-то повесился, так на нее другая кричит: ты его в петлю загнала, такая ты и сякая, и мать-перемать, и страшно слушать! Но Нину Михайловну увидели и сразу примолкли. Ее там, видать, боятся… Девчонки говорят, она всем в ЖЭКе заправляет! А начальник – отставник, бывший майор, больной, кашляет, ему все до фени! Все руководство отдал главному инженеру, и она довольна…

Они вышли на улицу и направились к автобусной остановке. Ждали недолго. Автобусы в это время ходили часто.

– А дела-то ты приняла? Чем ты заниматься будешь? – спросил Иван.

– Принимаю… Дел там до черта! Участок у меня шесть домов. И участок, как поняла я, самый запущенный… В двух пятиэтажках все квартиры с подселением, коммунальные. За квартплату жильцов я полностью отвечаю, премия от этого зависит, а в этих домах, в коммуналках, полно пьяниц. Там один полтора года за квартиру не платит, а несколько человек по году, а уж по пять-шесть месяцев страшно сколько. Нигде не работают, а как заставить заплатить, никто не знает…

– Выселили бы, да и все!

– Я тоже так сказала, а мне говорят: нельзя, закона такого нет. Уговаривай!.. За чистоту на своем участке тоже отвечаю. Следить надо за дворниками, рабочими – иначе премия долой. Зарплата их тоже на мне… А самое страшное, говорят, обход квартир. Ходить по квартирам я должна в своих домах, проверять, не залили ли их соседи, не течет ли кран, нет ли жалоб каких? Девчонка, Шура, которая мне дела сдает, ее, оказывается, в дворники перевели за плохую работу, говорит, взъелась Нина Михайловна, плохо работаю: то не то, это не так! И техники подзуживали… Не сумела ужиться…

7

Василий Гаврилович из школы еще не вернулся. Зинаида Дмитриевна была расстроена, рассказала, из-за чего его вызвали. Наташа сидела здесь же и изредка поправляла мать.

В школу сегодня одна девчонка пришла в сережках с бриллиантиками, хвастаться стала. И ценник с собой принесла, показала. Больше тысячи стоили сережки. Девчонка та, со слов Наташи, всегда ходила расфуфыренная, вся одежда фирменная.